Публикации

Ставка на интеллект

События прошедшего года еще раз доказали, что если наша страна хочет, чтобы с ней говорили на равных, ей нужно делать ставку только на свой интеллектуальный потенциал

Гость журнала ТЕЛЕКОМ — глава партии «Информационная Украина» Андрей Колодюк.

Какие изменения произошли с программой «Электронная Украина» за последний год?

Андрей Колодюк

Основной проблемой программы «Электронная Украина», с моей точки зрения, является не отсутствие электронной подписи (эту точку зрения высказал Виктор Бондарь, министр транспорта и связи, в интервью газете «Дело»), а отсутствие четкого системного понимания, что это за программа и как она должна реализовываться. Мы предлагаем перейти от практики реализации государственных программ, которые никто не помнит и за которые никто не несет ответственности, к реализации национальных программ. (Национальная программа — это программа с равноправными участниками: государственные органы, бизнес, общественные организации и международные организации.)

И в качестве пилотного предлагаем проект «Электронная Украина».

Почему, с вашей точки зрения, именно сейчас нужно говорить о создании информационного общества в Украине?

А. К.: Речь идет не о создании, а о трансформации нашего информационного общества, так как оно тесно связано с развитием государства. Год назад у нас появилась (и до сих пор еще сохраняется) возможность стать лидером в этом процессе, например, в нашем регионе. Потому что речь идет не только о секторе экономики, который может стать катализатором повышения конкурентоспособности страны. (Особенно сейчас, когда с нынешней ценой на газ наша индустриальная экономика потеряла последний козырь. Теперь она точно неконкурентоспособна.)

Если же говорить об информационном обществе в свете инвестиционного климата — мы за последний год не использовали интерес к Украине, который появился год назад. Тогда, непосредственно фокусируясь на этом секторе экономики, мы могли дать послание миру. Точка зрения инвестора очень проста: если есть инвестиции в ИТ-сектор в стране — значит, все нормально с инвестиционным климатом. Это важный показатель в целом, говорящий о либеральности или консервативности экономики, о том, какое законодательство, об уровне бюрократии, коррупции и др. ИТ-сектор — самый рисковый и динамичный. Если туда идут инвестиции, значит, и с другими показателями в стране все нормально. Эту возможность, к сожалению, мы упустили.

Что, с вашей точки зрения, необходимо сделать в первую очередь, чтобы интенсифицировать процесс построения информационного общества в Украине?

А. К.: Я являюсь активным участником этого процесса в последние пять лет. Сегодня уже есть частная инициатива, заинтересованность бизнеса, не говоря об общественных организациях, которые являются активными носителями идеи и лоббистами идеи развития информационного общества. Недостающее сегодня звено — политическая воля. Это выражается в том, что не хватает стратегического видения: информационное общество — не академическая концепция, а эффективная стратегия развития государства. Мы видим это на примере других стран. А политическая воля — это создание, в том числе и экономической мотивации для инвестиций частным сектором в программы и проекты развития информационного общества. К сожалению, политической воли на сегодняшний день еще нет.

Изменения, произошедшие год назад в нашем обществе, могли стать толчком для рассмотрения этого вопроса со стратегических государственных позиций. К сожалению, этого не произошло. С моей точки зрения, следующий парламент может стать единственным катализатором превращения стихийного процесса в системный (объединение государства, бизнеса и общественных организаций).

Как скажется продажа Укртелекома на развитии ИКТ-рынка и информационного общества в Украине?

А. К.: Безусловно, скажется. Все зависит от того, когда и как будет приватизирован Укртелеком. Я не столько против самой приватизации (как факта), сколько против тех подходов, которые используются для нее в нашей стране последние 15 лет. Приватизация рассматривается только как полная продажа всего предприятия одному юридическому лицу. В то же время более эффективным для привлечения инвестиций и развития предприятия в мире сейчас является фондовая биржа (мировые: Нью-Йоркская, Лондонская и др.). Я считаю, что на сегодня это наиболее эффективный механизм с учетом и государственных интересов, и интересов сотрудников Укртелекома, и отрасли. Дополнительное финансирования может привлечь и выпуск еврооблигаций.

В Украине по-прежнему наблюдается тенденция «утечки мозгов». Существуют ли методы, способные остановить этот процесс?

А. К.: Эти методы либо инструменты известны — экономическая мотивация: инвестиции в человеческий капитал, инновации, ИТ. Это тот инструмент, который сегодня отсутствует в Украине. Инвестирования и реализации этого потенциала в Украине не происходит потому, что не создана инновационная инфраструктура. Те государства, которые реализовали ее в виде технопарков, технологических кластеров и т. д., имеют шанс привлечь инвестиции, бизнес, лучшие умы мира в свою инфраструктуру. Говоря об Украине, нужно предложить инструменты экономической мотивации для частного сектора (самый лучший вариант), чтобы частный сектор смог построить (при определенной поддержке государства) инновационную инфраструктуру: реальные технопарки, центры трансфера инновационных технологий, технологические инкубаторы.

С моей точки зрения, лучше обеспечить экономическую мотивацию для инвестиций в инфраструктуру, чем десятилетиями говорить о льготах.

ИКТ-технологии способны сыграть большую роль в развитии экономики страны. Как вы считаете, что необходимо предпринять, чтобы не превратить Украину в полигон для испытания и внедрения технологий, разработанных международными ИКТ-компаниями?

А. К.: Украинские предприятия могут стать основным потребителем местных технологий. Сегодня ситуация такова, что когда перед украинскими финансово-промышленными группами возникает дилемма — использовать уже существующую технологию или инвестировать в отечественную разработку, всегда выбирают первое.

Это бизнес-логика, а она завязана на экономических решениях. Все страны мира (вопрос даже не о ВТО) имеют не столько протекционные меры, сколько позволяющие заинтересовать местный бизнес не покупать готовые технологии, а поддерживать отечественную науку.

Государство субсидирует либо создает мотивацию для инвестиций в науку (фундаментальные исследования). Существует принцип: если есть заявка от бизнеса (а она в этом случае есть) и если есть такая технология, но на ранней стадии, для государства вопрос о том, что поддерживать, решен. Если есть инициатива, желание и паритетное участие частного сектора, это является приоритетным с точки зрения государственных инвестиций. Это лучшее решение в плане и экспертизы, и заинтересованности, и мотивации, и снижения рисков. Государство тогда готово поддерживать подобные исследования, а таким образом и науку.

Что, с вашей точки зрения, больше всего мешает нормальному развитию ИКТ-бизнеса в Украине?

А. К.: Я считаю, что ИКТ-бизнес является наиболее конкурентоспособным в Украине. Практически все преграды, которые были на его пути, он уже преодолел. Поэтому я бы перефразировал вопрос: что мешает государству использовать украинский ИКТ-бизнес и ИКТ для своего эффективного развития? Сам бизнес может развиваться такими темпами, хотя это не просто без поддержки государства (особенно это касается его технологического экспорта), но вопрос в том, почему государство, имея такой сектор экономики, не использует его эффективно для своего собственного развития?

Какие существуют реальные пути привлечения инвестиций в ИКТ-бизнес? Есть ли проекты, говорящие о том, что такие шаги предпринимаются?

А. К.: Я ожидал, что произойдет сдвиг в понимании проектов в области ИКТ, особенно новых проектов. Но, к сожалению, там по-прежнему не хватает рисковых, или венчурных, инвестиций. Вы знаете, что в Украине за 15 лет реально не заработал ни один венчурный фонд.

В данном случае отсутствует инициатива государства по созданию таких венчурных фондов совместно с частным капиталом (а такие предложения были и есть). Украину посетило несколько известных венчурных капиталистов, а этот факт важен сам по себе. Венчурный бизнес — это закрытый бизнес, и в данном случае речь идет не только о механизме привлечения инвестиций через венчурные фонды, потому что только они могут дать рисковые инвестиции, с помощью которых возможен прорыв. Речь идет и о том, что наличие венчурных фондов дает возможность украинским технологическим компаниям интегрироваться в мировой рынок. Это самый важный инструмент. Венчурные деньги приносят с собой инфраструктуру, которая существует в мировом технологическом бизнесе. Наличие этого дало бы существенный толчок. У нас происходят прогнозируемые инвестиции в телекоммуникации. Но если говорить об инновационных проектах, особенно на ранней стадии, то здесь ярких сдвигов нет, поскольку нет инструментов. Хотя украинские ИТ-компании и холдинги уже начинают обращать внимание и на такие рисковые проекты и инвестировать их. Эти проекты позволят получить критическую массу, когда мы сможем не столько следовать мировой моде, но совместно с мировыми компаниями найти свои ниши, в которых могли бы создать интересные компании и технологии.

Существует ли реальная основа для внедрения механизмов электронной коммерции?

А. К.: Прежде всего хорошо то, что принят закон об электронной цифровой подписи. Если он реально заработает, то все, что государство будет покупать для своих нужд, будет осуществляться открыто — с помощью электронных аукционов. Это даст существенный толчок для электронной коммерции. Но я не думаю, что это произойдет — бюрократия не заинтересована, поэтому у нас будут проблемы с внедрением электронной цифровой подписи в вопросах, связанных с гостендерами и госзакупками.

Что касается частного сектора, то меня смущают невысокие темпы развития электронной коммерции по сравнению с другими странами. Сложно сказать, в чем кроется причина. Возможно в том, что существует незначительный толчок со стороны коммерческого сектора. Интернет-магазины появились, но это не стало модой. Чтобы здесь события развивались более динамично, нужен определенный уровень конкуренции в частном секторе, чтобы такие продажи стали важными для компаний. Но все что связано с обеспечением этого процесса, должно быть максимально легализовано, чтобы не возникали трудности с электронными продажами.

Какие результаты 2005 года могут свидетельствовать о сотрудничестве государства, бизнеса и общественных организаций?

А. К.: Сотрудничество государства и коммерческих структур — это, в первую очередь, не сотрудничество государства и отдельных компаний, а сотрудничество государства и ассоциаций или общественных организаций. А на каких условиях будут участвовать отдельные компании — это вопрос договоренностей. В 2005 году были попытки подружиться с государством на стратегическом уровне, были предложения, были форумы и даже парламентские слушания. Но пока это сотрудничество, даже удачное, остановилось лишь на проектах, связанных с отдельными компаниями. Нет договоренностей между частным сектором и государством о масштабных проектах, в которых участвовали бы все компании.

Это не системный, а хаотический подход.

 PDF-версия (для зарегистрированных пользователей)

версия для печати